Время покажет. Время ещё всем покажет!
Флейта подвывала и повизгивала, точно чуяла настроение хозяина. «Ода к радости» больше напоминала похоронный вой плакальщиц и сквозила фальшью.
— Ну же, милая!.. Ну, хорошая... мы же можем!
Нежно погладив инструмент кончиками пальцев, Странник вновь приложил мундштук к губам.
Вняв ласке, флейта выровнялась.
— Совсем другое дело...
Сыграв «Оду» несколько раз, юноша сунулся в ноты — и рассмеялся.
— Интересно, это называется ещё «лажа» или уже «импровизация»?
То, что он дробил «половинные» ноты на четвертушки — это ещё полбеды. Но в переходах второй строки Странник умудрился повести мелодию вообще по другим нотам. Вздохнув — пюпитр бы! — парень несколько раз промычал правильную версию, спрятал листок в карман и снова взялся за флейту.
Практиковался он в парке. Обеденный перерыв короток, но 40 минут как раз хватало на закрепление разученного вечером накануне. Проблема была только с нотами — на ходу их негде было закрепить — и людьми. Их тоже закрепить бы не помешало. Родители с детьми, спортивные бабушки и даже коллеги по работе: Странник не планировал делать свидетелями — а, вернее, слушателями — своего обучения такое количество посторонних. Да и возмущённого шипения от мамаш справедливо опасался: играть тихо флейта не могла просто физически, а многие дети спали.
Тем не менее, повод для радости был: «Ода» выходила почти чисто. Звук срывался на особенно быстрых переходах и часто «давал петуха» на нижней ноте, но это был всего лишь материал для работы. А в целом, для третьего раза...
— Теперь бы найти что-то в этой же октаве... «Тореадора» нам пока рано. Высоковат.
Вытряхнув и убрав флейту обратно в чехол, Странник направился к выходу из парка. У самых ворот на глаза попались слова: «Знакомится тот, кто шустрее. Обгоняй!» Надпись что-то рекламировала. Юноша огляделся и фыркнул.
— Интересно, с кем знакомиться-то? Сплошные мамаши... с колясками.
— Ну же, милая!.. Ну, хорошая... мы же можем!
Нежно погладив инструмент кончиками пальцев, Странник вновь приложил мундштук к губам.
Вняв ласке, флейта выровнялась.
— Совсем другое дело...
Сыграв «Оду» несколько раз, юноша сунулся в ноты — и рассмеялся.
— Интересно, это называется ещё «лажа» или уже «импровизация»?
То, что он дробил «половинные» ноты на четвертушки — это ещё полбеды. Но в переходах второй строки Странник умудрился повести мелодию вообще по другим нотам. Вздохнув — пюпитр бы! — парень несколько раз промычал правильную версию, спрятал листок в карман и снова взялся за флейту.
Практиковался он в парке. Обеденный перерыв короток, но 40 минут как раз хватало на закрепление разученного вечером накануне. Проблема была только с нотами — на ходу их негде было закрепить — и людьми. Их тоже закрепить бы не помешало. Родители с детьми, спортивные бабушки и даже коллеги по работе: Странник не планировал делать свидетелями — а, вернее, слушателями — своего обучения такое количество посторонних. Да и возмущённого шипения от мамаш справедливо опасался: играть тихо флейта не могла просто физически, а многие дети спали.
Тем не менее, повод для радости был: «Ода» выходила почти чисто. Звук срывался на особенно быстрых переходах и часто «давал петуха» на нижней ноте, но это был всего лишь материал для работы. А в целом, для третьего раза...
— Теперь бы найти что-то в этой же октаве... «Тореадора» нам пока рано. Высоковат.
Вытряхнув и убрав флейту обратно в чехол, Странник направился к выходу из парка. У самых ворот на глаза попались слова: «Знакомится тот, кто шустрее. Обгоняй!» Надпись что-то рекламировала. Юноша огляделся и фыркнул.
— Интересно, с кем знакомиться-то? Сплошные мамаши... с колясками.